New Year Story

[kenig-dragonfly]

До Нового Года осталось: 18 полных дней

Вы нам уже рассказывали о лучшей и худшей новогодней ночи, даже поделились идеями об идеальном новогоднем вечере для вас
А сегодня я прошу поделиться с нами просто рассказами на тему Нового Года, забавными, странными, историями из детства, разными, можно даже коротенькие сказочки

Давайте вместе поддерживать дух праздника, чтобы скрасить дни, оставшиеся до окончания этого весьма непростого года

Comments

[morrodel]

А можно я просто притащу сюда свои новогодние сказочки?
У меня, в основном, унылые празднования с миской оливье и мандаринами

[kenig-dragonfly]

morrodel, да конечно

[morrodel]

kenig-dragonfly, спасибо

Долгий путь знакомой тропкой

Тихо в лесу ночью. Звонок морозный стылый воздух. Холодны колючие звёзды в чёрном небе. Расчерчены чёрными тенями сугробы, прострочены редкими цепочками следов – тут заяц пробежал, там лисица, здесь мышка-полёвка проскакала и в снег нырнула – затаилась. Поскрипывают ветки, незаметно обрастая инеистой бахромой. И больше ни звука, ни шороха постороннего, только свои, лесные, зимние. Тихо в лесу ночью.

- Ох-хо-хонюшки, - бормочет старенький домовой, укутанный в потёртый тулуп, осторожно пробираясь меж кустов. – Страсть как холодно, жуть как страшно. Ох-хо-хонюшки, - прижимает покрепче узелок и ковыляет дальше, поминутно оглядываясь. Ждёт, ждёт его на чай старший братец-леший, уже, наверное, и самовар раздул, и чашки приготовил. Каждую зиму, в самый канун поворота на новый год, чаёвничают братья, оставляя свои посты, давая отдых натруженным ногам-рукам да уставшим глазам, беседуют неспешно о своём, хранительском: как зверьё живёт, да что люди нового удумали. И чай – духовитый, с земляникой и морошкой – то забота старшего братца-лешего. А домовой-младший несёт молоко да хлеб ржаной, домашний – то, чего в лесу не сыщешь. Да петушок красный на палочке, забава детская, завёрнут в отдельную тряпицу, - уж больно любит леший эту немудрёную сласть, как не порадовать? А тени гуще, двоятся, шевелятся – уже и не от деревьев тени, а от тех созданий, что промелькнут на краю кругозора – да и поминай, как звали. Отдыхает сегодня леший, вот и разгулялась нечисть мелкая лесная, выползла на волю, высматривает-поджидает. Да только не будет им, окаянным, поживы: всех домочадцев убаюкал домовой перед уходом - до утра не проснутся – а дом и двор для верности обвёл чертой из золы – никто не переступит. Улыбается довольно домовой, оправляет тулупчик и семенит дальше, по заученной тропке, туда, где ждут его. И летит неслышно над ним пушистая сова, подруга верная братца-лешего, оберегает дорогого гостя от нечисти лесной, следит, чтоб не сбился с пути. А где-то там, за сугробом, под корягой, пыхтит самовар, а в норе-пещерке тепло и вкусно пахнет сосновой смолой из печки-каменки. Скоро, скоро уже встретятся братья, вот только сугроб одолеть, да замёрзший ручей перейти. Домовой одобрительно косится на сову-проводницу и прибавляет шагу.

Тихо в лесу ночью, лишь едва слышно скрипит снег под крохотными валенками, да пыхтит в норе-пещерке самовар.

[Ver/o/nika]

Все "нормальные девочки" хотят быть снежинками.
А я хотела быть Дедом Морозом
Мне было лет пять, я была юна и наивна, и на память мне осталось только фото.
Но я вам его не покажу ХД

На фото маленькая Ника в красном халате и с бородой из платка и подыгрывающий папа с косичками

[morrodel]

Ver/o/nika, а я тоже хотела быть снежинкой. А была Хлопушкой и Сорокой

[kenig-dragonfly]

morrodel, ух ты, какая чудная сказочка
Ver/o/nika, а главное что? Главное поддержка родителей в начинаниях))))

[Альта А.]

Очень давно, ещё в прошлом тысячелетии, ровно в одиннадцать вечера мы поняли, что забыли про хлеб. Вот так! Проснулись, накрыли на стол, масло, икра, все как положено, а хлеба - ни кусочка! И даже печь не из чего.
Это была катастрофа. Пришлось спасать нервы бабушки: мы с дедушкой без особой надежды оделись и вышли на улицу, дело было в Ульяновске.
Петарды, веселье, народ уже празднует вовсю, а мы - за хлебом. Мороз ещё крепкий стоял.
Третий по счету магазин оказался открыт, продавщица была, кажется, готова продать нам что угодно, кроме хлеба. Но мы просили хлеб, и нам отдали буханку: помнится, их много лежало, как будто 31 декабря вообще никому хлеб не нужен.
А нам - нужен.
К полуночи заветный кирпичик был порезан и готов к употреблению. Счастливый конец)

[kenig-dragonfly]

Йозаянка, ух ты, вот это приключение Здорово!
А я вот, сколько праздников ни вспомню, у нас хлеб вообще никто не ест(((( Если не считать багет с маслом и с икрой

[Альта А.]

kenig-dragonfly, если я правильно помню, под икру и масло и не хватило, ну и плюс, что за стол, на котором нет хлеба?)))
Я же говорю, девяностые.

[morrodel]

kenig-dragonfly, спасибо)))) А можно уточнить, "коротенькая сказочка" - это каких масштабов? Потому что у меня их достаточно, но не все из них драбблы))))

Йозаянка, хорошее у вас было приключение!

А я вот вспомнила сейчас один новый год... У нас была кошка. Мы были ещё неопытными котовладельцами, а энторнетов тогда не было. Да и кошка отличалась врождённым дворянским воспитанием, так что ничто не предвещало...
В тот год у нас была сосна. Настоящая пушистая сосна, высокая и красивая. Мы её поставили, нарядили. Кошка на ту сосну чихать хотела из-под крыши аж три дня. То есть, совсем в упор не замечала. И вот 31 декабря, десять часов вечера. Мы поставили стол, расставили тарелки и пошли все в кухню, красиво раскладывать еду на тарелках. И тут из комнаты ГРОХОТ и ЗВОН! Прибегаем. Лежит сосна поперёк комнаты, макушкой на столе. Шары в хлам, тарелки вдребезги, как люстру не задело - непонятно. А из-под сосновой лапы выглядывает довольная кошачья мордаха: ух ты, как я! Маленькая беленькая кошечка восьми месяцев от роду. Двухметровая сосна. Как эта малявка умудрилась - мы так и не поняли. Она смогла.
31 декабря. Начало одиннадцатого. Папа с пылесосом, мы с мамой с вениками и тряпками, кошка руководит со спинки дивана. Новый год удался!
Все последующие годы кошка ёлку игнорировала и даже мишуру не таскала. Видимо, проставила галку в списке достижений и угомонилась. Achievement unlocked.

[Альта А.]

morrodel, кошачья душа)

[morrodel]

Йозаянка, кошачья душа была жутко довольна произведённым тарарамом

[kenig-dragonfly]

Йозаянка, ну вот и у меня в голове не укладывается - какой стол без свежего хлеба? Но ничего, привыкла уже
morrodel, Кошки такие кошки))) насчёт размеров - вот предыдущий размер самый подходящий, но даже если и больше - просто прячьте под кат с предупреждением

[morrodel]

kenig-dragonfly, кошки да, кошки умеют. Самое забавное, что она действительно один раз ёлку уронила - и всё, весь интерес как отрезало, потом она, максимум, красиво сидела под ёлочкой, намотав на уши мишуру. И, кстати, мишуру у нас не жрали ни она, ни деточки её, даже пан Сволочевски)))

прячьте под кат с предупреждением

- а я и так под кат буду))) Пока все мелкие перетаскаю, там видно будет. Потому что у меня диагноз "села писать драббл, очнулась над финальным 2158м словом. А то и над семьтыщкаким-то

Сказка:

Волшба

- Где-то далеко, где-то высоко, где-то под землёй, где-то над водой… - капают в ледяной котёл искристые звёзды, подрагивает под котлом морозное пламя, выплетают над котлом узоры тонкие руки.

- Пусть укроет снег, пусть замедлит бег, пусть спит до весны, пусть цветные сны… - вспыхивают над котлом искры – синие, зелёные, алые, лиловые, золотые, сильнее дрожит под котлом морозное пламя, всполохами северного сияния скользят по бокам котла сотканные из тончайших льдинок длинные рукава.

- Вновь уходит год, горе заберёт - новый у ворот, счастье принесёт… - струится из котла дрожащее марево, неистовствует под котлом морозное пламя, раня тонкие руки, разрывая в клочья ледяные рукава, щурятся над котлом смеющиеся прозрачно-синие глаза.

- Чудо пусть придёт, будет новый год ярким и цветным… - падают в котёл алые капли – одна, две, три… Набухает над котлом многоцветное марево, заполняя собой пещеру, едва не касаясь ледяных стен… Четыре, пять, шесть… Взмывает вокруг котла морозное пламя, взламывая тонкий лёд… Семь, восемь, девять… Гудит под сводами пещеры ветер, подхватывает горстями марево… Десять, одиннадцать, двенадцать… Становится огненным-обжигающим морозное пламя, взрывается, разлетаясь тающими осколками котёл.

- Всё по силам им! - цветное искристое марево выплёскивается из пещеры, разносимое верным помощником – ветром по всему миру, укрывая землю волшбой, расшивая небо сиянием, неся с собой ожидание чуда, мечты и счастье.

Ледяная Ведьма устало опускается на пол и смеётся: свою волшбу она сотворила – как делала это много веков до сегодняшней ночи, как будет делать ещё много веков после. И уже забота людей, которым каждый год она дарит частичку своего волшебства, как этим даром распорядиться. А ей – набираться сил для следующей новогодней волшбы.

[kenig-dragonfly]

morrodel, ну у нас коты только с нижними шариками балуются, никогда посягательств залезть выше не было замечено))))

Потому что у меня диагноз "села писать драббл, очнулась над финальным 2158м словом. А то и над семьтыщкаким-то

- я начинаю подозревать, что это со всеми писателями так
сказка чудо

[morrodel]

kenig-dragonfly, ну коты у нас тоже так: придёт, понюхает шарик, потыкает лапой, потом уходит за двуногими гоняться - те смешно орут и прыгают. А вот кошка ёлку уронила Шаров жаль было, у нас было четыре огромных шара с ручной росписью. Естественно, не выжил ни один. Но, как сказал папа (после того, как сказал много других слов), "хорошо, не покалечилась, дура шерстяная!" Ну и ещё неделю лозунгом нашего дома было "Без тапок не ходи!"

сказка чудо

- Держите ещё одну:

Пропажа года

- Д-дед Мороз п-пропал! – ворвавшийся в эфир Рудольф с Оленьего-9 прервал совещание в Центре Управления Полётами, а заодно спровоцировал сбой курса у трёх малых лодок и пятиминутную панику на общей радиоволне.
- Как пропал? – Самый Главный Начальник едва не подавился галстуком, по старой, проклинаемой всеми, но незыблемой традиции, надетым поверх лётного комбинезона.
- Какого чёрта на общей волне?! – его Первый Заместитель среагировал оперативней, ударом кулака по пульту переведя Олений-9 на Очень Секретную Радиоволну, и тремя жестами без запятых отправив свою личную помощницу успокаивать всех пилотов, подключённых к Общему Полётному Эфиру. В конце концов, у всех них были дети-сёстры-братья-племянники, люди имели повод взволноваться, что малыши останутся без праздничных ёлок и подарков, и их нужно было успокоить.
- П-простите, - Рудольф икнул. – С п-перепугу.
- Уволю, - тихо пригрозил Самый Главный Начальник сквозь галстук, но ему никто не поверил: уволить смотрителя маяка на Оленьем-9 он грозился уже лет пять с периодичностью раз в неделю, но Рудольф так и продолжал работать на своём месте. И даже премии получал. Иногда.
- Что ты подразумеваешь под «пропал»? – Самый Главный Начальник наконец взял себя в руки, выплюнул галстук и положил руки на пульт.
- С Устюга-3 взлетел, - торопливо и виновато доложил Рудольф, - а на Устюге-2 не отметился, хотя п-по всем расчётам д-должен б-был б-быть там п-полдня назад, даже если бы п-полетел через Устюг-5 и Антарктиду-8. С радаров исчез.
- Просто исчез? – не поверил Первый Заместитель, примеряясь к тумблеру передачи Самых Оперативных Сигналов гаечным ключом 24 на 40.
- Ну вы бы ещё валенком, - добродушно пожурил Заместителя Самый Главный Начальник. Заместитель отмахнулся:
- Раньше с ноги и переключали, пока я не перебрал доску, - и, прикинув силу и точку приложения, замахнулся. Но ударить не успел: Общий Канал снова ожил, транслируя на мониторы статические помехи, а из динамиков хриплый неприятный голос, требующий «сто миллионов денег за вашего драгоценного Деда, ха-ха-ха!». После чего голос булькнул и отключился, а эфир заполнился рыданиями малышей.
- Кто это был? – озадачился Самый Главный Начальник, поочерёдно оглядывая своих подчинённых. Зачем-то представил, что учинит его пятилетняя правнучка, если Дед Мороз не вернётся, и помрачнел окончательно. – Я вас спрашиваю, кто это может быть?
Подчинённые поочерёдно пожимали плечами, морщась от щедро разливаемого динамиками детского плача.
- Если бы пропал Санта-Клаус, я бы предположил, что это Гринч, - Первый Заместитель вытер пот со лба: правнучек у него не было, зато было двое семилетних племянников, и, кажется, их плач гремел в общем детском хоре похоронным маршем.
- Гринч? – удивился Самый Главный Начальник. – Это такой зелёный, злобный и мохнатый?
- Совершенно верно, - подтвердил Первый Заместитель и снова замахнулся ключом. Ударить ему снова не дали: на Общем Канале прорезалась солистка, требующая, чтобы «деда срочно спас Дедушку», а на Второй Секретный вышел представитель Главного Банка, с сообщением, что они готовы предоставить требуемые сто миллионов денег для спасения Деда Мороза, праздника и ушей всех, подключённых к общему эфиру. Детский плач с надеждой затих. Самый Главный Начальник облегчённо выдохнул и кулаком вбил кнопку в пульт, отключая Общий Канал. Первый Заместитель убрал ключ в карман. В кармане звякнуло. Первый Заместитель сделал вид, что он с карманом не знаком, и подошёл к окну.
Следующие пять минут прошли в молчании, только тикал хронометр на стене, да на Очень Секретной Радиоволне сосредоточенно сопел Рудольф, старательно делающий вид, что его здесь нет. Ему удавалось – его действительно не было в Центре Управления Полётами, и даже на Земле, он был на Оленьем-9. Да в самом углу зала, согнувшись над ретранслятором что-то ласковое и обнадёживающее щебетала личная помощница Первого Заместителя.
- Деньги привезли, - меланхолично сказал Первый Заместитель. Таким же меланхолическим безразличным тоном он обычно отпускал дежурные фразы типа «дождь пошёл» или «крокодилы полетели».
- Кому поручим доставку? – оживился Самый Главный Начальник. Генерал по Особым Обстоятельствам приосанился, открывая рот. Первый Заместитель вернулся к пульту и выбил извлечённым из кармана кровельным саморезом короткое, но замысловатое соло.
- Снежинка-335 слушает, - откликнулся на одном из рабочих каналов весёлый девичий голосок. Генерал по Особым Обстоятельствам досадливо крякнул и закрыл рот.
- Снежинка, вы в курсе последних событий?
- Да, сэр, - погрустнел голосок.
- Тогда сейчас примете груз и доставите в квадрат 6-12-полночь. Задание понятно?
- Да, сэр, - отрапортовала девушка. Генерал по Особым Обстоятельствам кашлянул:
- Охрана…
- Не нужно, - отрезала Снежинка-335. – Разрешите приступать, - и отключила связь, не дожидаясь разрешения. Первый Заместитель ткнул саморезом ещё в пару клавиш, скорректировал погрузку и устало закрыл глаза.
- Вы уверены? – обиженно поинтересовался Генерал по особым Обстоятельствам.
- Больше, чем в вас, - отрезал Первый Заместитель, приоткрыл один глаз, поймал недоумённый взгляд Самого Главного Начальника и пояснил:
- Снежана Морозова.
Самый Главный Начальник кивнул, хотя явно ничего не понял, и Заместитель закрыл глаз обратно.
За окном, взвизгнув тормозами, сорвался с полосы и по крутой дуге ушёл в стратосферу кораблик в форме шестилучевой звезды. Самый Главный Начальник проводил его взглядом и снова взялся за галстук:
- Итак, о чём мы говорили?
- О влиянии мерцания кометы Снусмумрика на популяцию мумми-троллей на Венере-8, - чирикнула из угла личная помощница и улыбнулась в микрофон. – Разумеется, всё под контролем, и Новый Год состоится, пусть ваши детки не переживают. За дедушкой полетела его внучка, всё будет в порядке.
- Ах, внучка, - пробормотал Самый Главный Начальник. – Понятно. Итак, Венера-8…

- Хо-хо-хо, - пробасил Санта-Клаус, обмахиваясь снятой бородой. – А ну как уволят тебя, малый?
- А кто ещё согласится работать в этой д-дыре? – пожал плечами Рудольф, разнося чай. Первое января приближалось к полудню, детишки получили свои подарки, единственная комната под маяком была наполнена волшебным народом из разных стран, а у дальней стены грудой лежали мешки. Ровно сто, по миллиону денег в каждом.
- А я могу больше никого не похищать? – снявший зелёный меховой комбинезон Гринч оказался вполне себе симпатичным молодым человеком марсианского розлива с немного виноватой улыбкой. – Надоело, что меня все ненавидят.
- Понимаю, - Снежана задумчиво жевала кончик русой косы. – Но нужно же на что-то детям подарки покупать. И не только нам, а и Санте, и Бефане, и Перу, и Юлю – всем! А правительство мумми-троллей разводит!
- Тоже нужное дело, детишки их любят, - усмехнулся Дед Мороз. – Но финансировать могли бы и пощедрее, стар я уже в заговорах участвовать.
- Понял, - вздохнул Гринч. – Только два раза подряд вас «похитить» не получится. Пера и Юля я тоже уже похищал, с Бефаной даже подрался на публику. Кого красть в следующий Канун?
Волшебники задумались, запереговаривались на всех языках сразу, заспорили.
- Рудольфа, конечно, - звонкий голосок Снежаны перекрыл гвалт. – А уж панику мы с Первым Заместителем обеспечим. С новым годом всех! – и девушка отсалютовала удивлённо уставившимся на неё волшебникам чайной чашкой.

[kenig-dragonfly]

morrodel,

Но, как сказал папа (после того, как сказал много других слов), "хорошо, не покалечилась, дура шерстяная!"

Вот ЭТО афигенская сказка!!!! Разрешите, я её себе в личный дневник утащу?
А ещё я всё жду, может кто сюда принесёт потерянную мной историю про раздачу снега...Пару лет назад читала, она была как раз в стиле последней истории.

[morrodel]

kenig-dragonfly, ну мы тогда действительно за кошь перепугались первым делом, а потом уже за посуду начали переживать. Кошь-то меньше тапка была! Хотя, конечно, в 90е это был ощутимый урон)))
Тащите, конечно.
А что про раздачу снега? Я вообще не в курсе!

[kenig-dragonfly]

morrodel,

ну мы тогда действительно за кошь перепугались первым делом

- да понятное дело

Тащите, конечно.

- спасибочки

В общем, была такая история, про раздачу снега, там были то ли ангелы, то ли месяцы, у них был офис, и там снега то ли не завезли, то ли высшие просто прикалывались над народом, не давая снега зимой, а подав его миру в июле, что типа того...я историю очень смутно помню, но она очень смешная была! Вот ищу уже который год...

[morrodel]

kenig-dragonfly, у меня ещё сказков есть)))

Во как! Теперь и я эту историю хочу!

[Spitzer Igel]

morrodel,

у меня ещё сказков есть)))

Несите!

[kenig-dragonfly]

morrodel,

у меня ещё сказков есть)))

- несите

[morrodel]

Spitzer Igel, kenig-dragonfly, ну вот понемногу принесу))))

[morrodel]

И ещё сказочка:

Большое кухонное свершение

- Нет-нет, Пик, не надо есть орехи! – матушка Мышь подбоченилась и топнула лапкой, строго глядя на самого младшего своего помощника.
- А зачем я их стащил? – озадачился Пик, возмущённо тыча лапкой в честно украденное.
- Для кекса, - отрезала матушка Мышь и обернулась. – Громила, где ты там?
- Она тяжёлая, - виновато сообщил большой серый мыш, волоком тащивший книгу рецептов. – Очень тяжёлая. Уф-ф, - он прислонил книгу к стене и упал рядом с ней, отдуваясь, обмахиваясь хвостом и старательно делая вид, что не замечает сурового взгляда матушки Мыши.
- А что такое кекс? – Озадачился Пик и даже перестал исподтишка ковырять лапой орех.
- Это такая булочка, - объяснила матушка Мышь, с усилием перелистывая страницы. – Вот.
Пик сосредоточенно осмотрел картинку:
- А она вкусная? – и потянулся лизнуть страницу. Матушка Мышь легонько стукнула его по лбу:
- Не тронь! Её вернуть надо будет!
- Это обратно в библиотеку тащить? – ужаснулся Громила.
- Обязательно, - строго сказала матушка Мышь и хлопнула лапками. – Рози, Вайолет, Горошинка! Хворост, Щёлк! Все, все сюда! Живо, время не ждёт!

Если бы кухарка Нэн зачем-нибудь зашла этой ночью в кухню – она бы убежала с визгом, забыв про расчёт, праздничный передник и мешочек с монетами в сундучке. Пожилая Нэн очень боялась мышей и страшно гордилась тем, что работает в «приличном доме, в котором нет этих тварей». Этой ночью Нэн очень удивилась бы.

- Так, а теперь надо смолоть коричную палочку, - матушка Мышь стояла на перевёрнутой миске, близоруко щурясь в рецепт, и дирижировала горчичной ложечкой.
- Э-эх, навались! – Громила поплевал на лапы и налёг на ручку мельнички. Рози и Горошинка споро размешивали тесто, опасно балансируя на составленных в стопку стаканах и вцепившись лапками вдвоём в одну ложку. Вайолет сосредоточенно считала цукаты, то и дело отгоняя от них любопытного Пика. Хворост бегал по плите, пытаясь сообразить, как зажечь духовку, а Щёлк, обмотав все четыре лапы ветошкой, смазывал маслом круглую форму.
- Мама, Пик цукаты ворует! – возмущённо закричала Вайолет. Ей самой очень хотелось съесть парочку – цукаты так вкусно пахли! – но молоденькая мышка держалась.
- Один всего-то взял! Жадина! – заверещал Пик, отскакивая от сестры и упихивая уворованный цукат за щёку.
- Пик! – строго сказала матушка Мышь и непутёвый мышонок притих, спрятавшись за мельничкой и вполголоса жалуясь Громиле. Большой мыш лишь посмеивался:
- Не спорь с ма, раз сказала – нельзя, значит нельзя. Ма, я смолол, куда её? – он потянул на себя ящичек и расчихался от коричной пыли.
- В тесто, - воинственно взмахнула ложечкой матушка Мышь. – И начинай молоть апельсинные корочки и… - сверилась с книгой, - три гвоздичины. До трёх считать умеешь?
- До пяти умею, - пропыхтел Громила, с трудом опрокидывая ящичек в миску с тестом. Коричная пыль ароматным облачком взлетела в воздух, заставив расчихаться всех вокруг, а Громила внезапно спросил:
- Ма, а съесть что-нибудь можно?
- В печку сунем и поищем еды, - пообещала матушка Мышь. – Хворост, ты разжёг духовку?
- Нет, - виновато развёл лапами старший сын. – Я не могу быть одновременно вверху и внизу.
- Щёлк, если ты закончил, помоги брату, - велела матушка Мышь и принялась перечитывать рецепт заново, соображая, не забыли ли они чего. Щёлк выскочил из формы и, сбрасывая на ходу ветошки, бросился к плите. Две мыши забегали взад и вперёд по откинутой дверце духовки, примериваясь к спичечному коробку.
- Готово, - Громила высыпал молотые специи в тесто, заставив сестёр обреченно вздохнуть, вернул ящичек в мельничку и растянулся рядом.
- Сто двадцать восемь, - объявила Вайолет и, дождавшись кивка матушки Мыши, принялась ловко метать цукаты в миску. Внизу вжикнуло, щёлкнуло и загудело, а Хворост весело доложил:
- Готово!

Если бы кухарка Нэн всё-таки зашла этой ночью в кухню, она бы не только испугалась, но и удивилась, увидев, как облепившие плиту мыши аккуратно опускают на выдвинутую из духовки полочку форму для кекса. Как, подтащив к краю плиты, упираясь лапками и пища от усердия, осторожно льют в форму тесто из большой красной миски. Как самый крупный мыш забрасывает мышей помельче с дверцы духовки наверх, а те протягивают ему хвосты, чтобы он мог подняться к ним. Как, наконец, вся серая компания валится вповалку на столе, а старая седая мышь садится перед поваренной книгой, сжимая в лапках горчичную ложечку и довольно усмехаясь в белые усы. Но Нэн мирно спала у себя в комнатке и в кухне не появлялась до самого утра.

- А когда мы будем его есть? – спросил Пик, принюхиваясь к манящему аромату из духовки.
- Мы не будем, - отозвалась матушка Мышь, вызвав волну разочарованных вздохов. – Это сюрприз для маленькой Жанны, которая живёт в подвале соседнего дома.
- Почему ей? – удивился Пик. Рози ласково потрепала его по ушкам:
- Потому что она нас всегда угощает, глупыш.
- Если у неё самой есть хоть какая-нибудь еда, - уточнил Щёлк.
- А ещё завтра Рождество, а у маленькой Жанны совсем нет семьи, - добавила Горошинка.
- И ей никто ничего не подарит, - грустно вздохнула Вайолет.
- Подарит, - возразил Хворост. – Мы. Вот этот кекс. Ма, ты это здорово придумала.
- И давайте поедим, - предложил Громила, надрывая пакет с имбирными пряниками, который он успел найти в шкафу и притащить на стол.

Кухарка Нэн очень удивилась утром, когда обнаружила ещё тёплую духовку, миску из-под теста на столе и пакет от пряников, на которые она, признаться, очень рассчитывала. Пожилая тётушка недоумённо всё осмотрела, даже два раза, не нашла никаких следов и, пожав плечами, принялась приводить кухню в порядок, ворча, что хотя бы один пряник можно было и оставить.
А маленькая Жанна мирно спала на груде тряпья в подвале соседнего дома и ещё не знала, что на колченогом табурете её ждёт немного кривой и слегка подгоревший с одного бока рождественский кекс. А рядом с ним лежит большая конфета, которую Пик честно утащил с ёлки в гостиной.

[kenig-dragonfly]

morrodel, Я уже не знаю, каких ещё слов вам подобрать, чтобы поблагодарить! Спасибо большое, чудесная сказка

[morrodel]

kenig-dragonfly, спасибо))) Продолжим?
Немного дарка

Духи Забытого города

Дайк попал в город, спасаясь от волков. Стремглав пронёсся через неширокую заснеженную пустошь, разделяющую старинные развалины и лес, в котором он заплутал, сбившись с дороги, перескочил через упавшую много лет назад поперёк полуразрушенных ворот безголовую статую и рухнул в устилающий древнюю мостовую снег, судорожно хватая ртом воздух. Волки остались позади. Дайк поднялся, выглянул из-за старой кладки – как раз вовремя, чтобы увидеть, как хищные твари, покрутившись на самом краю пустоши, стремительными тенями исчезают в лесу. Дайк с облегчением выдохнул и отвернулся от леса – возвращаться туда сегодня он не собирался. И замер, постепенно понимая, куда он угодил. Забытый город. Забытый, Потерянный, Проклятый – много имён было у этих развалин, много слухов ходило о них, один другого невероятней: дескать, случайно забредший в древние руины путник уже никогда не вернётся, а зверь лесной, выскочивший на опушку, в страхе бежит назад, и лишь вороны осмеливаются летать над городом. Ещё все твёрдо знали, что под городом, в просторных подземельях спят древние силы, возведшие когда-то эти стены, а снежными ночами среди камней пляшут тени, разворачивая под бесстрастным небом картины былых пиров и сражений… Много, много ещё шептали о Забытом городе долгими зимними ночами, пугая детишек, чтобы не совались в лес. Одного молва не знала: кто и когда возвёл эти стены, и почему они были оставлены. Впрочем, и в самом Забытом городе никто и никогда не бывал, хоть и знали про него все.

Дайк медленно шёл по истёртой, присыпанной снегом мостовой, разглядывая полуразрушенные стены с осыпавшимися фресками – поди угадай, что там было изображено? – перебирался через остатки давным-давно упавших колонн, пытался прочесть надписи на постаментах бесстрастных статуй со сколотыми носами и отбитыми руками. Тщетно. Время стёрло буквы, краски, линии, оставив лишь серый камень, тишком крадущийся в душу страх и давящее безмолвие заброшенного места.

На перекрёстке, украшенном расколотой чашей фонтана, Дайк остановился, обхватил себя руками, размышляя, что делать. В Забытом городе было неуютно, почти страшно, в лесу ждали волки, а стремительно темнеющее небо начало осыпаться колким снегом. Дайк передёрнул плечами и направился к ближайшему зданию – одну ночь он как-нибудь выдержит, не в лес же идти, а утром будет думать, как выбраться к ближайшей деревне. Не так уж тут и страшно: камни – и камни, есть не просят, из-за угла не нападают.

Дом частично обрушился, как и всё здесь, но уцелевшие стены выглядели крепкими, а остатки потолка не собирались падать на голову. И даже мозаичный узор между узкими вытянутыми вверх окнами был не совсем выцветшим. Дайк подошёл поближе, прищурился, разглядывая переплетение никому не известных трав и цветов, скорее угадывая в сгущающихся сумерках, чем различая на самом деле алый, синий, жёлтый… Внезапная мысль заставила улыбнуться и потянуть из чехла нож: идея прихватить на память частичку Забытого города показалась Дайку весьма соблазнительной. Он выбрал кусочек поярче и только примерился поддеть его ножом, как за спиной прошелестели шаги. Дайк резко обернулся, выставив клинок перед собой: кто бы это ни был, хорошего от него ждать вряд ли приходилось. Но в разрушенном доме никого не было. Дайк обвёл взглядом стены и снова повернулся к мозаике. Шаги прошуршали снова – лёгкие и словно бы удаляющиеся прочь из немудрёного Дайкова убежища, в котором никого, кроме Дайка, не было. Дайк перехватил нож поудобней и, крадучись, двинулся к дверному проёму. На улице тоже никого не было, только снег и набирающий силу ветер. Дайк застыл на пороге, силясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь марево снегопада.

- Кто здесь?! – собственный голос сорвался с губ слабым карканьем и умер, не докатившись и до ближайшего угла. Дайк поёжился и попятился вглубь здания, не отрывая взгляда от снежной пелены. Резкий порыв ветра бросил в лицо горсть снежных игл, заставив зажмуриться, а когда Дайк открыл глаза, перед ним стояла девушка. Абсолютно белая, словно сотканная из снега, в странном длинном, но совершенно не защищающем от холода одеянии, босая. Стояла и улыбалась, нежно и слегка задумчиво, глядя сквозь Дайка чёрными глазами.

- Кто ты?! – Дайк шарахнулся назад, неловко и нелепо выставив перед собой нож. Девушка улыбнулась шире, обдав Дайка леденящим ужасом, таким, что он обронил нож и даже не подумал его подобрать, и попятилась, поманив рукой. Дайк хотел закричать, но голос его не слушался, а горло, казалось, ссохлось от страха и ветра. Он хотел убежать – но ноги отказались подчиниться, послушно шагнув вслед за девушкой, а взгляд никак не хотел оставлять исснежна-белое лицо с чёрными провалами глаз.

Они шли по тёмным улицам сквозь снегопад, а из развалин по сторонам улицы вставали, проступали из негустой снежной кисеи всё новые фигуры. Мужчины, женщины, дети, редкие животные – они, казалось, не обращали никакого внимания на идущего по заброшенному городу человека, занимаясь какими-то своими привычными делами. Дайк только и успевал ловить краем глаза бегущего за собакой ребёнка в одежде, какой не носили уже лет двести, двух женщин, ведущих неслышный, но оживлённый разговор у колодца… Вот одна снежная фигура с явным усилием подняла снежное же ведро, кивнула собеседнице и двинулась прочь, тут же шарахнувшись от проскакавшего мимо снежного всадника на снежном коне… Вот из дверей вышел грузный мужчина не то с подносом, не то с доской в руках… Дайк видел их всех мельком, успевая ухватить какую-нибудь ничего не значащую мелочь – тяжёлую серьгу в ухе прошелестевшей мимо девушки, пузатый кувшин в руках не то молочника, не то водовоза, длинные ножны на поясе стражника – и тут же забывал, осознавая только одно: все они были белыми, сотканными из снега, как и его проводница, неторопливо и уверенно ведущая его в центр города. Дайк уже не боялся – ему внезапно стало всё равно, а холод, должный бы терзать незащищённое от ветра лицо, почти не ощущался.

На центральной площади их ждали. Девушка подошла к высокому статному старцу – такому же снежно-белому, как она, и с такими же чёрными глазами, сквозь которые, казалось, глядела сама ночь, сделала неопределённый жест рукой и отступила, оставляя Дайка наедине с – Дайк понял это очень отчётливо – повелителем Забытого города. Старик впился цепким взглядом в лицо Дайка – и холод внезапно вернулся, вцепился игольчатыми зубами в тело, принеся с собой ужас, пробуждая желание бежать, куда угодно, хоть к волкам, только бы подальше отсюда… Но пошевелиться Дайк не смог, пойманный взглядом чёрных глаз, пронизывающим насквозь, читающим Дайка, как книгу, взламывающим и открывающим, вытягивающим наружу все его тайны, желания, страхи.

Сколько он простоял так, корчась от боли и страха под тяжёлым пустым взглядом, Дайк не знал, но ему казалось, что прошла вечность, что множество закатов и рассветов сменили друг друга за это время, где-то каркали вороны, откуда-то слышались людские голоса, ветер приносил из леса обрывки волчьего воя… Память о прошлом уходила капля за каплей и, когда старик наконец отпустил его, отвернувшись, Дайк помнил только своё имя – да и то был не уверен, что это имя его. За спиной негромко, испуганно вскрикнули. Дайк обернулся, мимолётно отметив, что холода он больше не чувствует, а одежда его побелела, и задумчиво улыбнулся жмущейся к осыпающейся кладке девушке, почти девочке, живой, тёплой… Отчаянно испуганной.

- Я искала тебя, - тихо сказала Мирра, глядя в чёрные глаза того, кого звала когда-то братом, и понимая: из Проклятого города она не вернётся.

[kenig-dragonfly]

morrodel, история, конечно, интересная, но хотелось бы всё таки на новогоднюю тематику

[morrodel]

kenig-dragonfly, упс, пардон. Я их все в подарок на НГ писала, поэтому они у меня новогодние))))
Попытка реабилитации:

Просто картина

На картине светло и ярко. За окном сумрачно и мерзко, да и в тронном зале не лучше. На картине – тёплая, уютная зала, стены забраны яркими тканями, а в хрустальной люстре горят сотни, наверное, свечей. В тронном зале давно остыл камин, изодранные шпалеры висят посеревшими лохмотьями, и уже никто и не помнит, что на них было изображено, а свет исходит лишь от трёхрогих подсвечников у трона. На картине – унизанная бусами, убранная шарами и свечами ёлка, на тяжёлых лапах, между шарами, прячутся золочёные орехи и конфеты в ярких обёртках. В тронном зале пусто, лишь стоит у картины Император в полевом мундире, да выстроились полукругом позади него министры. На картине, полускрытая ёлкой, сидит за роялем девочка в белом платье и с огромным бантом в волосах. В тронном зале тишина: Император молча рассматривает полотно, министры, затаив дыхание, ждут его решения, и делают вид, что спокойны.

- Что это? – спрашивает Император, кивая на картину. Из-за холста выходит старый художник, кланяется:

- Это Новый Год, Ваше Величество. Праздник такой, я читал о нём в книгах.

- Новый год… - задумчиво повторяет Император. – И зачем он?

Министры удивлённо переглядываются: Император спросил, зачем праздник, а не зачем его отвлекли от дел странной, неуместной в измученной Империи картиной.

- Для радости, Ваше Величество, - улыбается художник и снова кланяется. Император переводит на него тяжёлый взгляд:

- В это тяжёлое время ты нарисовал странный, давно забытый праздник и принёс свою картину мне. Ты не боишься?

- Нет, Ваше Величество, - старик смотрит на Императора спокойно и… добродушно. Так мог бы смотреть дед на внука, а то и правнука – молод Император, стар художник. Но Императорская родословная выверена до тридцатого колена вглубь веков, и ничто не роднит правителя с бедным живописцем.

- Что ж, - усмехается Император. – Расскажи мне о том, что читал.

- Новый Год, Ваше Величество, это добрый, радостный праздник, - начинает художник, а Император машет кому-то из слуг, чтобы старику принесли кресло. Министр финансов пучит глаза в удивлении, министр внутренних дел тихо ахает, военный министр прислоняется спиной к колонне и украдкой вытирает пот со лба. Император слушает, склонив голову к плечу, время от времени касаясь пальцами картины, а старый художник рассказывает… сказки, давным-давно забытые в Империи сказки.

- Интересно, - говорит Император, когда художник умолкает. Прикладывает ладонь к картине, закрывает глаза, и расслабившиеся было министры снова замирают в причудливых позах – самый сильный маг Империи колдует. Без планов, без подготовки, на чистом вдохновении… Его дед так развязал вековую войну, а внук…

- Что он затеял? – боязливо спрашивает министр природных ресурсов. Его сосед – министр тяжёлой промышленности еле слышно отвечает:

- Думаю, мы узнаем это совсем скоро.

- Ш-ш-ш, - шепчет военный министр. – Чувствуете?

Министры переглядываются: они чувствуют. Покой и умиротворение, которых не чувствовали давно, надежду, о которой уже и забыли… Ожидание чуда и радость жизни незримыми волнами расходятся от стоящей у картины фигуры, окутывая сначала дворец, а потом и столицу, предместья, Империю…

***


- Вы очень рисковали, господин Трезо, - старый художник кутается в плед и греет руки о чашку с чаем. – Вас могли обезглавить. За дерзость.

Бывший военный министр подливает себе чаю и пожимает плечами:

- Поверьте мне, даже два года мира стоят одной уставшей от войны головы. А у нас вчера начался четвёртый. С Новым Годом, мэтр Анри. С новым мирным годом.

[kenig-dragonfly]

morrodel, ой, вот это чудная история Очень подходит

[morrodel]

kenig-dragonfly, спасибо)))

Лучшее сопрано

Она не волнуется. Она совсем-совсем не волнуется. И голос не дрожит, и шаль с дрожащих плеч не сползает, и пуховка, которой прима Стрекоза в последний раз проходится по щекам, из пальцев не падает. И не прима она вовсе, так, молоденькая певичка, впервые выступающая для такой публики – Божже мой! – герцог и герцогиня де Жаббс, граф фон Кулик, барон де Аистэ… Не считая всяких личностей помельче, пожиже да пониже, а уж сколько их набилось в новомодный ресторан баронета Лягуха – никто и не считал. Да и баронет из Лягуха такой же, как из неё самой оперная прима. Просто хватка у молодого разбитного лягушонка хорошая, успел и помещеньице отхватить, в удачном месте расположенное, и поваров лучших залучить, и труппу хорошую набрать – потянулись к нему сливки общества, верхи Заболотья, нахваливать начали, а Лягуху того и надо! Манишку белую нацепил, края у папок с меню вызолотил да пообещал всем «открытие года» на новогодний фуршет – «Приму-сопрано из Лесной Оперы»! Пообещать-то пообещал, а прима Горлинка возьми – да откажись, не было у неё в планах в новогоднюю ночь петь для публики, она имеет право с семьёй праздник отметить. И не поспоришь… И приглашений не отзовёшь, не объяснишь графьям да герцогам с баронами, что прима отменяется. А уж тем паче, почему. И спесь с Лягуха вся слетела, забегал, заметался, манишку с горя вином да чернилами залил. Да что манишка – её отстирать можно или новую купить, а приму-то, приму где брать прикажете? Так и сгинул бы чванливый лягушонок, выше головы прыгнуть захотевший, вместе с рестораном своим, а она, Стрекоза, молоденькая инженю третьесортного театрика, так бы в том театрике и состарилась… Да привёл случай потерявшего надежду ресторатора аккурат к началу второго акта, когда у Стрекозы не просто две строчки текста было, а целых два куплета. И сошлись кривые тропки, нашли друг в друге спасение юная талантливая певица и молодой амбициозный нахал. Ходит сейчас за дверью гримёрной, покрикивает гордо, словно не он неделю назад бриллиантовую булавку для галстука заложил, лишь бы талант из театра выкупить. А в таланте том – глаза и голос, но какие глаза! Какой голос! И знает новоявленная прима, что хорош голос у неё, знает, что справится, но волнения унять никак не может: и сцена другая, и своды не те, звук разносят непривычно, и публика… Ну кто приходил в театрик под лопухом? Головастики, да червяки, да жуки-навозники. А здесь…

- Озочка, - чуть громче, чем требуется, стучит в дверь гримёрной Лягух, деликатного из себя строит, а сам волнуется...

- Мсье Лягух, я сорок раз просила не сокращать моё имя, - Стрекоза кладёт пуховку на столик и распахивает дверь, одной рукой удерживая на плечах переливчатую шаль, а второй поправляя идеальную причёску. – Пора?

- Без трёх минут полночь-с, - внезапно кланяется лягушонок в сверкающей манишке. – Ваш выход-с…

А ведь он волнуется больше, чем она, понимает Стрекоза. Ей есть, куда возвращаться – антрепренер ЖукМайский намекал, что в театрик ей дорога не закрыта, - а вот для Лягуха её провал будет означать крах всего. И Стрекоза внезапно успокаивается, разжимает вцепившиеся в край шали пальцы, небрежно касается плеча ресторатора:

- Мсье Лягух, осмелюсь вам напомнить, что в новогоднюю ночь возможны любые чудеса. И мы оба с вами знаем, что…

- Вы – чудо, существующее не только в эту ночь, - с готовностью подхватывает мнимый баронет, поднимая на неё масленые глаза. Они оба стоят друг друга – он с его жаждой денег и она с её стремлением к славе, они ещё попьют друг у друга крови, пока не научатся дружить к взаимной выгоде, придя в итоге к истинной дружбе, проверенной всем радостями и горестями. Они оба это понимают. Но сейчас в полуосвещённом коридоре за кулисами стоят начинающий ресторатор и никому не известная певичка, заключая молчаливый договор, а часы на сцене мягко бьют двенадцать.

И с двенадцатым ударом к микрофону, изящно уронив шаль, выходит восходящая звезда – лучшее сопрано Леса.

Ну и остались только те, которые про зиму, но не про НГ, и те, которые в один коммент не влезут. И ещё одна коротенькая, но та на 31е.